Афиша

2004-12-25

http://www.gif.ru/afisha/a-filippov/view_print/

Андрей Филиппов

            В Филиппове чувствуется сила былых времен – московского искусства конца 80-х, эпохи русского Sotheby's и художников Фурманного переулка. И уж если берется Филиппов переделывать классические полотна, то непременно Шишкина, богатыря под стать себе. На всю стену холст размахал Филиппов. "Рожь" шишкинская, оригинальная. Нечеловеческая мощь, месяц август из календаря "Шедевры Третьяковской галереи".

            "Над пропастью во ржи" – инсталляция, срежиссированное пространство, особым образом воздействующее на зрителя. Посреди комнаты – деревянный помост, вокруг него – буквально – пропасть: черный как сажа пол, по которому, будто облака, раскиданы палитры неправильной формы. Прямо по курсу, на стене, – "Рожь", запорошенная снегом. Воспроизведена отменно. Не калька, не пустое копирование, а будто стоял Филиппов сам с этюдником на том же поле полтора века спустя. Филиппов покрыл сосновые кроны снегом, присочинил низкие ватно-белые облака, сохранив узнаваемый композиционный строй могучей вещи. Сосны, как шахматные фигуры на разных планах бескрайней доски, и разбитый колесами большак. Один нюанс: на дороге Филиппов собирается наметить следы, будто оставленные протекторами тяжелых танков. Все вместе, по словам художника, должно создавать мрачное, тревожное впечатление.

            Цитируя и апроприируя, собирая выставку из разнородных компонентов, он и не думает возводить смысловые конструкции, не комментирует свои действия и ничего не описывает, а это – явно нецелевое использование культурных средств (с точки зрения концептуализма). Филиппов действительно совсем не концептуален, хоть и включил в картину текст: название сэлинджеровского романа (художник честно признался, что давно его не перечитывал) выложено мелкими двуглавыми орлами.

            Живописание заснеженного поля ему явно милей, чем создание полей семантических. Форма и чувственность – дороже интерпретации. Стоя над пропастью мировой истории, Филиппов подхватывает с самой поверхности полюбившиеся ему предметы типа шишкинского пейзажа, а наигравшись, вновь начинает прощупывать взглядом темную пустоту.